Скорочтение, Личная эфффективность | Олег Брагинский
Перейдя из начальной школы в среднюю, где вместо одного любимого учителя оказалось множество специализированных педагогов, осознал себя посредственностью. Основатель «Школы траблшутеров» Олег Брагинский рассказывает, как обратил слабость в силу.
Шёл 1983 год, завершалась летняя практика. Нашему классу досталось разгребание громадной кучи сданной макулатуры перед отправкой на переработку. Большая часть горы, сваленной в дощатом пришкольном сарае, представляла из себя потрёпанные журналы и томики классиков.
Глазам зацепиться было не за что, а от обилия пыли приходилось щуриться. Сортировка вторсырья шла сосредоточенно и угрюмо: время нужно было «отсидеть», после чего полагались игры на свежем воздухе и обед. Стройные башни равноформатных размеров росли, становилось жарко.
Мелькнула обложка «Техника молодёжи» за 1969, обнажившая сокровище, перевернувшее судьбу:
Броский заголовок «Чтение вскачь» вырвал из оцепенения, встряхнул, вызвал фейерверк мозга. Мысленно представил, как отвечаю на уроках, осваивая учебники наперёд. Пришлось просить разрешения взять заветный материал из сборника, чтобы, сложив в кармашек, унести домой.
Родители не пришли в восторг от рассказа, сопровождавшегося демонстрацией пожухлой бумаги, что ещё сильнее зажгло дух соревновательности из серии: «Я вам всем докажу!» Упражнения оказались скучными, прирост скорости не наступал, реальность оказалась жёстче фантазий.
В конце октября на уроке географии заглянул в книгу на пару страниц вперёд и завис на фотографии индийского погонщика со слоном. От чёрно-белого изображения веяло свободой от одежды и капризов погоды. Из оцепенения вырвал окрик учителя: «Брагинский, расскажи про Канченджанга».
Неизвестное слово не рождало ассоциаций, поэтому готовился к заслуженной нотации. Пожилой педагог устало смотрел в упор, я обречённо глазел в ответ. Представлял, как приду домой и покажу дневник. Отец махнёт рукой, мать сядет за кухонный стол, протянув: «Ну что за непутёвый сын».
Вдруг перед глазами появилась полупрозрачная страница учебника, начал произносить парящие в воздухе слова. Повествование лилось довольно долго, пока не прозвенел звонок. Никто не собирался покидать помещение, одноклассники слушали как бандерлоги киплиговского удава Каа.
Кто-то прошептал: «Электроник» – недавно по телевизору показывали фильм о дружбе мальчика с роботом-близнецом. Растерянный учитель зачем-то спросил завтракал ли я. Позвали медсестру, после осмотра оказалось, что немного увеличена печень, но в целом, проблем со здоровьем нет.
Вечером на семейном совете узнал, что испугал педагога, но приглашён на олимпиаду по географии. Через неделю сообщили, что ещё иду на соревнования по математике, литературе, истории и биологии. Дедушка по телефону просил не издеваться над испуганными родителями.
Победив во всех школьных и районных олимпиадах, попал на областные, собрав все шоколадки. Была такая традиция – вручать лакомству участнику, занявшему высшую ступень пьедестала. Мне разрешили свободное посещение занятий, а учителя стали приносить продвинутые учебники.
После выбора Председателем совета дружины запомнил Устав пионерской организации, а став Комсоргом школы освоил Устав ВЛКСМ. Организовал городской клуб «Что? Где? Когда?» и в качестве капитана, во время телемоста, ответил на финальный вопрос о композиторах. Победили.
Испытывая жесточайший комплекс отличника, проглатывал все книги, до которых мог дотянуться. Читал во время учебного года и на каникулах, вёл многочисленные тетради, в которые заносил конспект освоенного. Козырял цитатами, сыпал датами, изводил окружающих сырыми теориями.
Попал на районную доску почёта. Об этом родителям сообщили соседи. Всей семьёй ходили проверять правдивость известия – подтвердилось: среди взрослых и солидных людей, передовиков сельского хозяйства и промышленности находилась и моя фотография, вызывая явный диссонанс.
К окончанию школы накопил 37 тетрадей по 96 листов с рецензиями на прочитанные труды. Полки шкафа из ДСП прогибались на ладонь под туго набитой тяжестью. Однажды отец достал из дивана учебники Военно-воздушной академии имени Жуковского и Гагарина. Предстоял серьёзный тест.
Выбрав наугад несколько задач из разных книг, предок сообщил, что все мужчины в роду были военными, поэтому пора проверить на что гожусь. Из комнаты не выходил, но упражнения оказались несложны. Сверившись с ответами в конце задачников, отец довольно хмыкнул и обмяк.
Поступив в заочную школу «Квант» при МГУ, получил второй комплект учебников, который помогал готовиться к экзаменам. Встретив незнакомую фамилию, прочитывал статью в Большом энциклопедическом словаре. Заметив формулу – заносил в блокнот, с которым не расставался.
Переработав с десяток книг об аквариумных рыбках, на ватмане карандашом набросал общую таблицу жителей подводного царства и в 16 лет написал первую книгу. Родители выкупили часть тиража и скоро у многих соседей в сервантах красовался мой труд. Автографов не просили.
Нарушив многолетнюю семейную традицию, поступил в гражданский ВУЗ. Библиотека Киевского политехнического института казалась бездонной: читал, спал, подложив руку под голову, снова открывал тома. Начали разрешать оставаться на ночь, привлекали к «независимой» оценке книг.
Мать нашла новую причину для тревог: «Превращаешься в раба лампы, станешь плешивым книжным червём». Но на непрофильных предметах учиться было легко – помогали старые ментальные запасы. Сложнее обстояло с учебниками по схемотехнике и программированию.
Придумал собственный стенографический алфавит, адаптированный под технические задачи. Догнал выпускников специализированных физико-математических школ. Получил красный диплом.
Первые годы подсобляли одногруппники: Женя Краштан (на фото слева), позже придумавший профессию переворачивателя пингвинов и Руслан Антонов (на фото в центре), в честь которого назвали самолёт Ан-124. Позже, запущенный комплекс провинциала заставил меня помогать им.
Аспирантуры и последующие образования форсировали необходимость больше знать. Особенно утомлял Юрфак. И если римское право казалось стройным, то сравнительное требовало просиживания в Парламентской библиотеке: многие труды хранились в единичных экземплярах.
Одногруппники были младше, поэтому с удовольствием «терпели» часовые дискуссии, в которых донимал лекторов многочисленными точками зрения разных авторов. На многие предметы разрешили не ходить. Неоднократно становился лучшим студентом курса и университета.
Увлечение искусственным интеллектом, ставшим темой первой диссертации, пошло на пользу: приступил к систематизации знаний. Упиваясь энциклопедизмом, писал по статье в неделю, отправляя в журналы Института инженеров электротехники и электроники (IEEE) и ВАК.
Стали поступать рецензии, громившие мои труды. Основной претензией стало «изобретение велосипедов». Проработанное другими не читал, уверовав, что могу придумать лучше. В перечень обязательной литературы включил журналы патентов и изобретений. Сменил режим изучения.
Теперь уже ко мне подходили седые профессора и с тревогой спрашивали, не встречались ли мне наработки по такой-то теме. Отвечал мгновенно или через сутки. Включили в Большой учёный совет КПИ. Слушал министра, академиков, подмечал ошибки, удивлялся тому, что другие помалкивают.
Обчитавшись свободной прессы, создал Студенческий парламент, принимал иностранные делегации, приезжавшие обменяться опытом самоуправления. Подучивал языки, благо в общежитиях можно было обнаружить даже редчайший диалект. Приступил к чтению на английском.
Работа на Motorola и Intel вынудила в очередной раз сменить подход к обучению: технические талмуды содержали громадьё кодов и сотни испещрённых таблиц. Запоминание давало скороспелые плоды, но привело к жесточайшему разочарованию в применении фотопамяти.
Взаимодействие с лингвистами и юристами позволило создать посредственные экспертные системы по переводу текстов и анализу юридических документов. Машина поглощала тысячи листов, при сбоях их приходилось смотреть глазами. Усилилось процессорное мышление.
Доучивание скорочтению у Андреева и Сподина повысило норму сбора урожая с полей знаний. Авторские методики пересекались и взаимно дополнялись. Дальше были Тони Бьюзен, Питер Камп, Оливер Гейссельхарт, Марк Тигелаар, Питер Холлинс, Наталья Грэйс, Павел Палагин.
Слепому набору учился на печатной машинке. На экзамене требовалось продемонстрировать не менее 180 знаков в минуту и не более ошибки на листе. Позже освоил Соло и ещё десяток тренажёров. Убойный тандем скоронавыков просмотра и фиксации долго укладывался в голове.
Читать и конспектировать стало проще. Рецензии перекочевали в файлы. Доказательный вес снизился, выросла мобильность: больше не приходилось таскать бумагу. Наладонник PalmPilot, цифровой помощник HP, смартфон iMate перевели на электронное потребление мудрости.
После основания Школы траблшутеров решили преподавать скорочтение. Но как обскакать живых легенд за десятилетия обучивших тысячи благодарных учеников? Запустил марафон рецензирования свежих книг. С 2016 по август 2023 выпустил 1’525 обзоров, доступных в Сети:
Теперь подписчики ежедневно получают «самый цимес» и волнуются, когда пропускаю «день книг». О том, что значит фон и прочие элементы оформления рецензий расскажу в следующий раз. А пока подумайте: смогли бы годами делать нечто не только для себя, а содействовать пользе других?
А запустить несколько параллельных марафонов? На днях сняли подкаст по навыкам сверхэффективных людей под номером 6’200. Это при том, что в Книге рекордов Гиннеса подобное достижение насчитывает всего лишь 2’700 роликов. Не так круты соперники, как наша лень!
Ссылка на приобретение кратких обзоров книг