Право, Личный бренд | Олег Брагинский, Алишер Захидов
Основатель «Школы траблшутеров» Олег Брагинский и адвокат Алишер Захидов раскрывают нюансы резонансного дела о многомиллионном хищении в серьёзном столичном ведомстве.
Первое, что бросилось в глаза – снятые шнурки в зимних ботинках. Взрослая женщина в очках уже сутки сидела в клетке изолятора временного содержания. Её подняли с постели в шесть утра. Обшарпанные стены и тусклый свет никак не вязались с внешним видом министерской дамы.
Привыкший к совсем другой жизни и распорядку дня человек не мог понять, как оказался тут. Ошарашенный, растерянный, испуганный взгляд указывал на то, что разговор по делу лучше отложить на другой раз. Вопросы из серии «Как ваши дела?» прозвучали бы фальшиво и глупо.
Начали с того, что сообщили, от кого узнали об этом деле и попросили кратко изложить суть в общих чертах. Просто не получилось: услышали министерскую речь со множеством экономических терминов. Тщетно пытались поймать суть обвинений и уяснить роль и место Людмилы в деле.
Если кратко – украли 150 миллионов рублей бюджетных средств. Глядя на подзащитную, не могли поверить, что эта женщина могла умыкнуть деньги. Героиня словно вышла из советского кино, демонстрировала воспитание ушедшей эпохи. Картину дополняли две пары очков и мятая одежда.
Задали важнейший вопрос: «Какое отношение имеете к пропавшим деньгам?», – привычно добавив стандартную фразу: «Естественно, всё в режиме адвокатской тайны». Людмила удивлённо подняла глаза, твёрдо и обиженно произнесла: «Никакого!». Мы так и думали. Ладно, будем разбираться.
Говорили часа полтора. Заехал следователь и повёз на допрос. Нас ожидали могучие оперативники с искрами в глазах: у них все под подозрением. Так началось первое общение со следователем.
Шёл напряжённый диалог: судьбу средств не мог прояснить никто. Арестовали человек 15, всех как по команде забрали утром. Нам надо было основательно подготовиться к предстоящему допросу, поэтому попросили следователя пощады, сослались на усталость и отложились до лучших времён.
Домой шли ногами: мерой пресечения избрали подписку о невыезде. Людмила не могла найти очки. Смотрела на них в упор и не видела. Помогли ей. Снег хрустел под ногами. Женщина постепенно стала приходить в себя. Спросили: «Когда сможете приехать в коллегию и начать консультации?»
Выпалила: «Завтра!». Встретились на следующий день. Дама, как и ожидали, оказалась ответственной. Была шустрой, с документами работала профессионально. Большое количество обвиняемых из разных организаций, в том числе и Минобрнауки, создало делу знатный резонанс.
Как потом прочли на коллегии, министр даже докладывал президенту. Делом занималась окружная полиция. Чем больше вникали в суть, тем чётче понимали, какой объём документов предстоит приобщать в материалы. Подготовили проект объяснений для допроса на 30-ти листах.
А заодно приобщили два тома материалов, которые следователь принял с готовностью. Предстояло доказать, что мы не касались денег, с нами никто ничего не обсуждал, отсутствовал предварительный сговор на хищение. Отсутствовало само событие преступления подзащитной.
Конечно, шла прослушка телефонов в режиме оперативно розыскной деятельности. Следователь обратил внимание на разговор, где другая обвиняемая просила Людмилу не замечать негативные тенденции: всё будет хорошо, так бывает и с другими проектами. Что всё сложится благополучно.
Реальность, к сожалению, была иной. Стоило бы написать докладную записку в Минобрнауки, что ситуация с проектом по вакцинам для овец складывается угрожающе. Сказалась подчинённость, нежелание ссориться, служебная зависимость от Министерства: не хотелось портить отношения.
Сотрудники оперировали бумагами, никто не удосужился поехать на место и посмотреть реальное производство: там оказалась «потёмкинская деревня», сплошная показуха. Задачей поставили доказывать, что в сговоре не участвовали, выполняли непосредственные обязанности и не более.
Помогли письменные объяснения сотрудниц отделов, которыми руководила подзащитная – Заместитель директора Людмила Александровна Лунева. О том, как устроен рабочий процесс, чем занимаются сотрудники, по чьей указке происходит перемещение денежных средств.
В деле фигурировал Минобрнауки, курирующий более пяти сотен федеральных проектов в разных областях. Пищевой институт, проводивший научные разработки вакцин для овец. Бизнес, который обещал добросовестно производить вакцины, а на деле разворовал деньги вместе с чиновниками.
А ещё экспертная организация, контролировавшая качество реализации поставленных задач. Структура, которая координировала действия многочисленных участников и входила в комиссию при министерстве по контролю над исполнением проекта. Здесь и трудилась наша подзащитная.
Линия защиты – непричастность. Ходатайство о проведении очных ставок с иными участниками организованной группы, чтобы доказать невиновность. Письменные объяснения сотрудников. Обжалование постановления о привлечении в качестве обвиняемой в суде и прокуратуре.
Ходатайства о допросах сотрудников. Приобщение к материалам дела многочисленных документов в пяти томах. Ходатайство о прекращении уголовного дела и уголовного преследования. Следователь-профессионал взял ходатайство со словами: «подумаем». Размышлял два месяца.
При очередной встрече спросил: «На реабилитацию подавать будете?». Ответили: «Конечно, нет! Нам бы выйти из этого “сообщества” и пойти своей дорогой». «Хорошо», – приходите за постановлением о прекращении уголовного дела и уголовного преследования.
Через полтора месяца получили документ. Людмила поинтересовалась: «А телефоны отдадут? У меня там фотографии и кулинарные рецепты». Прекращение уголовного дела по мотивам непричастности по ст. 27 УПК – великая удача в наше время, сродни оправдательному приговору.
Количество оправдательных приговоров в стране составляет 0,3% от количества решений. А тут организованная группа и бюджетные деньги. Это был успех!
А остальные обвиняемые предстали перед судом.